Лирическое отступление. Мемуары Соул Каптора.
Он никогда не забудет этот день. Это время он будет ненавидеть всю жизнь. Но как кролик, ползущий в пасть удаву, он будет встречать рассвет этого дня и ледяные глаза будут наполняться горечью потери.
Кроваво-красное солнце пробивалось сквозь пелену тумана, наполняя мир больше светом, чем теплом. Леанор стояла на крыше дома и смотрела на восход, сверкая в рассветных лучах как лёд горной вершины. Волна золотистых волос развевалась под напором лёгкого ветерка и сверкали каплями росы, словно покрытые россыпью бриллиантов. Соул мог смотреть на неё часами. Не только потому, что она была красива, как богиня, но и потому, что она владела мечом лучше кого-либо, кого он знал. Хотя, красота, скорее всего, была на первом месте.
Хранитель спрыгнула с крыши и, заметив взгляд парня, рассмеялась. Словно перезвон льдинок на ветру прозвучал во внутреннем дворе гостиницы. И от этого звука на душе у Каптора стало тепло, а лицо залилось лёгким румянцем. Потрепав мальчишку по голове, она проверила подгонку оружия и вышла на улицу. Соул, припустил следом. Им предстояло встретиться с отступником и вернуть его на Ледник. Идя за девушкой, Каптор погрузился в воспоминания. После гибели родителей, Леанор стала его семьёй. И пускай, по меркам драконов, она была не слишком старше его, она стала ему и матерью, и сестрой, и учителем. Она была одним из лучших Хранителей чистоты рода среди ледяных драконов, а мастером меча была непревзойдённым. Соул постоянно наблюдал за ней, впитывая информацию, как губка, стараясь постигнуть все тонкости владения оружием. И это ему удавалось. Он уже мог достаточно долго продержаться в спарринге с Леанор, хотя, может быть, она и поддавалась. Но Каптор не успокаивался и продолжал упорно тренироваться.
Пока Соул размышлял, они пришли. Молча, указав мальчишке на укрытие среди ящиков, Леанор пошла вперёд. Каптору ничего не оставалось, как подчиниться. Он всегда выполнял то, что говорила Хранитель, и это не раз спасало ему жизнь. Спрятавшись среди ящиков, мальчишка осмотрелся. Грязный, захламлённый двор был очень хорошим местом, для того чтобы устроить засаду и, похоже, не один он так думал. Леанор медленно продвигалась к центру двора, настороженно осматриваясь. Хлюпающий звук шагов, многократно отражённый от стен, дезориентировал даже сидящего за ящиками Соула, что же говорить о Хранителе. И тут появился он. Тот за кем они пришли. Он шел медленно, можно сказать гордо, на сколько это возможно в такой ситуации. Он приблизился и поклонился, что-то сказав Хранителю и та расслабилось. Но это было только начало. Три камня бесшумно, с огромной скоростью пролетели над землёй. Один ударил в затылок, второй в висок, а третий вырвал прядь золотистых волос. Соул хотел закричать, но лишь воздух вырвался из его открытого рта. Ужас. Дикий, первобытный ужас сковал его . Он не мог ни вздохнуть ни пошевелиться. Он мог только смотреть. И он смотрел на то, как прекрасное тело содрогнулось, когда короткий меч проткнул его насквозь. Как Хранитель, сложившись пополам, упала на землю. Как грязь вокруг неё медленно принимала багровый оттенок. Как дико хохотал отступник, а его ублюдки скакали вокруг, втаптывая в багровую грязь прекрасные волосы цвета спелой пшеницы, иногда пиная беззащитное тело. Но долго это продолжаться не могло и, под напором эмоций, мальчик потерял сознание.
Когда Соул очнулся, во дворе не было никого. Живого. Превознемогая сильный озноб, он побрёл туда, где лежала Хранитель. Слёзы лились у него из глаз. Подойдя к бездыханному телу, Каптор упал на колени. Он хотел перевернуть её, но руки его не слушались. Пересилив себя, он приподнял Леанор и прижал её голову к себе. Она была мертва. Он потерял единственного человека, кто любил его и кого он любил. Безумный вой отчаянья разорвал тишину утра, вспугнув с близлежащих домов птиц. Ледяное безумие наполнило глаза парня. Из последних сил, он закинул тело Хранителя на спину и, приняв истинный облик, взлетел.
Он вернулся на Ледник. Не пророним не слова, он передал тело Леанор лично главе клана. Даже он не смог вынести прямого взгляда Каптора, наполненного болью и ледяным холодом. А потом он пропал. Пропал на три дня. По возвращении, никто не спросил его, где он был и что делал. Все и так знали. Его не наказали, но с тех пор в клане запретили принимать истинный облик в городах.
После этого Соул промолчал ещё где-то два года, а смертоносный лёд в его взгляде укоренился навсегда, иногда прячась на дне голубых как небо глаз. И всегда, где бы он не был, он встречает рассвет этого дня на крыше, всматриваясь в поднимающийся диск солнца. Как будто стараясь разглядеть в нём её черты.
