1. Имя и Фамилия персонажа.
Диего Армандо Д’Альве Д’Эстебан Сапфиро Надаль

Обычно испанцы в повседневной жизни используют первое имя и имя рода по отцу. В данном случае Диего Д’Альве.

2. Прозвища, клички.
-

3. Пол персонажа.
Мужской.

4. Ориентация.
Бисексуал, с предпочтением в активную позицию.

5. Раса
Человек.
Гильдия чёрной магии, некромантия, маг третьей категории

6. Возраст.
26 лет жарится под солнышком

7. Внешность.
Диего достаточно высок для своего века - метр восемьдесят пять. Телосложением худощав, жилист и в прекрасной физической форме находится. Поджарый.  С его тяжёлыми костями, не из тех, кому нужны непомерных размеров бицепсы. Фигурой зауряден. До классического треугольника не хватает всего немного, плечи всё же шире бедёр. Длинноватые руки к длинным ногам, длинной шее и длинным нервным пальцам аристократических кровей — то самое несовершенство совершенства, оживляющее скульптуры. Прямая осанка, гордо вздёрнутый подбородок - и рассекает Диего по площади, раскидывая грудью да разворотом плеч нерасторопные отбросы общества. Природно-смуглая кожа, прячущая вечную не-щетину бритых жгучих брюнетов, хранящая память предков о выцветших травах и море. Грива здоровых, вьющихся, смоляного цвета волос по плечи длинной. Высокий лоб, тёмные хмурые, подвижные брови, цепкие карие глаза янтарных оттенков, что той пантеры. Римский нос с тонкими нервными крыльями, высокие резкие скулы, крепкие, естественной желтизной эмали зубы с тщательно выстроенным гранитом наук прикусом, губы бесцветные и худо очерченные, то насмешливо искривлённые, то надменно поджатые, упрямая, пожалуй, что и тяжёлая челюсть.  Следы бретёрских наклонностей - шрамы в буйном множестве цветут на коже: и шпаги, и кинжалы, и бог знает что ещё; характерная мозоль на обеих ладонях (нелегко в этой жизни левшам, а их противникам - труднее). В целом, лицо скорее хищное, чем отталкивающее, харизматичность дон-жуанской улыбки ещё никто не отменял. Голос... С приятной хрипотцой, скажем так. Пожалуй, и в утопиях в хоре не поют таким. А под гитару — возможно, и даже не слишком изрежет слух ценителям. В целом, пластика смешанная.  Тут вам и почти смешное «складывание» вдвое-втрое при попытке сесть в кресло, и едва уловимо неприятный, «паучий» перебор пальцев по столешнице, и хищный клац зубами о трубку, и чувственная манера приёма пищи, и склонность к развязным позам в «домашней» обстановке. Энергичность жестов  свободно сочетается с ленивостью, бегло подстраиваясь под настроение и ситуацию. Из особых примет - алый рисунок четырёхлистника весьма прихотливой формы, создающий впечатление свежей крови, небрежными мазками выплеснутой на лицо и шею. Наносится магом лишь в новолуние (как и зачем - см. Био).

8. Характер.
Диего Армандо-и-далее прост, что твой наполовину пустой-или-полный стакан. Он в полной мере оправдывает свои аристократические корни, с удовольствием потчуя вас рассуждениями в стиле декаданса (начиная от абсолютного субъективизма и заканчивая зачатками аморализма в принципе, насчёт цели, которая оправдывает средства и в том же духе). Ну, а уж эстетизм в набор качеств характера ему сам Бог велел приобрести. Во всяком случае, в этом уверен сам Диего. Да, он эгоист, и эгоист здоровый, слава Богу, что не эгоцентрик. Аналитик по складу ума, учёный по призванию, вместе с тем, обладатель горячей южной крови и бешеного темперамента.  Сложная смесь флегматика, познавшего жизнь в худших её проявлениях и холерика, регулярно забывающего держать себя в узде.  Своими желаниями бывает одержим не хуже, чем иные - демонами, впадая в крайности и сметая любые препятствия. Долой мораль, этику, а, временами, и эстетику. Отсюда несколько властолюбив; именно власть даёт возможности не оглядываться ни на что. Людей вокруг себя обычно ищет способ привязать намертво, в чём-то собственник и патологически опасающийся скуки и одиночества человек. Не в силах вынести, если оказывается не в состоянии «разложить на компоненты» собеседника, выяснить всю подноготную. Человек не слова, но принципа, умеющий меняться вслед за обстоятельствами.
Обладатель богатого воображения и больших творческих талантов. Его самая большая проблема — несоответствие запросов, желаемого, даже, скорее, необходимого — имеющемуся в наличии. Он, безусловно, вполне обходится абсолютным минимумом, почти аскетством, но духовные потребности требуют роскоши красивых вещей, изысканной кухни, изящной обстановки, свободного пространства — с небом над головой, песком под ногами и в ветре, прибоем... В конце концов, просто книг, множества хорошо написанных книг, которые всё-таки не утоляют постоянного информационного голода, в нём, с его прекрасной памятью и жаждой развития присутствующего. Бывает, болтает — не то с отсутствующей Бьянкой, не то с предметом мебели, не то, просто рассуждая вслух. А может, так же просто тихо сходя с ума.

9. Любит/не любит

Любит:
Роскошь. Книги. Брюнеток. Брюнетов. Знания, силу. Тепло. Достойного противника в спарринге. Хорошее оружие, лошадей и прогулки верхом. Собак, равно как и кошек – чёрных. Спорить. Вредничать. Играть на нервах окружающих. Устраивать чужую жизнь, лезть с советами. Театр марионеток. Приставать к Фаусту. Во всех смыслах, хотя в большей степени, из некоторых соображений – в самом что ни на есть невинном: с вопросами и личным мнением. Чёрный цвет. Тайны, загадки, мистику. Отделять в легендах зёрна от плевел. Места древней магии.

Не любит:
Упрямые, не поддающиеся расшифровке загадки. Неискренность. Храмовников, по старой памяти. Хамство. Сырость и  дождь. Слякоть. Снег. Подвалы и иголки. А так же щипцы и прочие неприятные предметы антуража пыточных камер. Глубокую воду. Запах немытого тела, а так же грязную, неопрятную одежду. Людей и нелюдей, не следящих за своим внешним видом. Недалёкость. Грубость. Вульгарность. Публичные казни.

10. В каком мире рожден.
Волею недругов перенесён из иного мира.

11. Биография.
Род Д’Альве во все времена оставался весьма заурядным. Ровно до тех пор, пока Армандо Робер не взял в жёны Анхелес Надаль.
О Надалях говорили много, но шёпотом – как-никак, родня королевская, хоть и дальняя. Баяли, мол, что не женщина – то колдунья, что не юноша – то чернокнижник. Правду ли говорили, нет ли, да дети с дикой желтизны глазами, нет-нет, да хотя бы через поколение рождались. Вот и за глаза, да тонкий стан, да гордый профиль Анхелес не одной дуэли суждено свершиться было, что до замужества, что после. О каких только чарах да приворотах не шептались завистницы, суеверно крестясь.
Была ли действительно Анхелес женою неверной, или напрасно оскорбляли Армандо званием рогоносца, про то нам знать не обязательно. Ибо в положенный срок рождённый наследник, Диего, с возрастом оказался достаточно похожим на своего отца, а большего Д’Альве и не нужно было.
Занятия, охота, посещение церкви, представление ко двору, редкие приёмы, увеселительные прогулки, родственные визиты - жизнь молодого аристократа текла размеренно и неспешно …  Едва ли выделяя его среди множества ему подобных.
Разве что помимо положенных дворянину наук, что преподают в иезуитских школах да фехтовальных залах
Надали втайне учили сына Анхелес вещам, за одно упоминание о которых вполне можно было попасть под пристальное и болезненное внимание инквизиции.
Весь род, или нет, но мать Диего была ведьмой, а её дядя – магом, и знания, передававшиеся в семье из уст в уста уже не первое поколение, никто не счёл бы светлым колдовством; они относились к тонкой науке некромантии, замешанной на крови и жертвах демонологии,  да зелий. Династия «самородков» до всего доходила своим умом да опытом, совершенствуя обрывки знания, что дошли из темноты веков, те жалкие крохи, что не были стёрты с лица земли безумием «охоты на ведьм».
Во времена юности Диего всё ещё собирались шабаши, куда скромнее, правда, чем прежде. Не осталось старой крови – всё большей частью молодые, малоопытные ведьмы, получившие силу хорошо если по договору с демоном,  тех же, кто с рождения обладал ею – по пальцам перечесть. А уж колдуны стали и вовсе диковинкой, желанным гостем и предметом острейшей конкуренции. Сколько же зависти вызвала Бьянка, яркая юная «природная» ворожея, к которой без всяких приворотов прикипел Диего, да так крепко, что до ведовских обрядов дело дошло, чашей, узами, огнём и кровью связавших души этих двоих, древним, доцерковным обрядом, выше верности, ревности и плоти.
Кто донёс, кто навёл – про то не сразу известно стало, да только явилась инквизиция по душу Бьянки; а у неё и Диего застали. Повязали обоих, от вина да утех сомлевших, и на допрос отправили.
Да только Надалей потомок не лыком шит.  У него из нужных мест кровь шла, на серебряные иглы реакция правильная была, в воде он тонул, как положено, едва ли не до смерти захлёбываясь, под пытками не ломался, и «отче наш» язык не жёг… Да и времена изменились, власть церковная пред светской отступала, так что долго ли, коротко ли, покинул, на одну ногу хромая, Д’Альве застенки инквизиторские.
И с тех пор помешался будто. Бьянку к тому времени сожгли прилюдно, и пепел по ветру пустили. Диего же сердце две вещи выжигали – что виновных земля ещё носит;  что защитить не сумел, хотя на крови ведь клялся – от всего, навсегда.
Силы стал искать колдун, и знаний. По крупицам собирал. Из живых всё вытрясал, что мог. Летописи, свитки, сказания, места околдованные – всё собирал, везде был. Ни мать не слушал, ни отца, покуда тот наследства лишить не пригрозил – откуда только силы взялись в поседевшем да притихшем,  за сердце хватающемся старике. Да и дело-то не в наследстве было.
Нашёл Диего, кого искал. В дольмене древнем, мхом поросшим, старый, сухой старик, на оба глаза слепой, призвал дух Бьянки, да к узам меж двоими влюблёнными привязал, на браслет из волос девичьих. И открыла она тогда, знавшая за гранью больше любого смертного, что Зарина – травница, от ревности разумом помутившись, выдала их двоих. Да только и завистница с того ничего хорошего не дождалась – сама на костёр взошла. Вернулся Диего в дом изменившимся, да с лица побелевшим. Всё запирался в одиночестве, по глухим местам бродил, от разговоров отмалчивался, от вопросов отговаривался, от гуляний открещивался. А бывало, забывшись, с воздухом разговаривал. Одна мать видела, что тень за ним вторая бродит, силы пьёт. Да только умения не хватало у Анхелес оградить сына.
Она уж  надежду было потеряла – так он таял, к мёртвым уходя, да тут лихорадка в их места пришла. Старый граф умер, молодой заболел. Две недели в бреду метался, жаром горел, всё звал Бьянку, да отомстить клялся. А потом как поколдовал кто – или отвары семейные помогли, как рукой сняло. И пошёл Диего на поправку, только от мыслей своих не отступился. А получив наследство, это в двадцать-то лет, и вовсе собрался да и поехал. Как говорится, мир посмотреть. Сил поискать…
«Книга есть, великая да волшебная. Сам Люцифер, отец ведовства, её писать помогал. А к книге той шестнадцать ключей, да заклятие», - на прощание сказала мечущемуся в бреду Бьянка. – «Я научу тебя ему, но ключи ты должен сам отыскать. Скажу только, что книга без них не откроется, а без всех шестнадцати – уничтожит дерзнувшего, ни праха, ни души пепла не оставив. А хранится она –пуще зеницы ока - у ковена магов, в тайном граде посередь всех земель, всех дорог, где Старшие расы с Младшими уживаются, где Церковь низко к земле голову клонит и стороной обходит всякого, ведовству ученого. Ле Лит тот город зовётся, и дорога к нему дальняя, тропами странными». Сказала -  и сгинула, браслет только вспыхнул и рассыпался волосом жжёным. С тех самых пор, раз в месяц - в новолуние - особой краской, замешанной на крови, Диего изображает на лице и шее своеобразный четырёхлистник, сопровождая обрядом, призванным подтвердить связь его души и души Бьянки - и не дать разминуться в посмертии.
Город Диего нашёл. И ковен в нём и вправду обосновался, Академию основал, наукам магическим обучая. И из ключей одиннадцать колдун отыскал, да знаний поднабрался. Даже полтергейста на службу себе привязал. И отомстил, как без этого. Договор заключил с обитателями адовыми, обрекая души палачей -  своих и Бьянки -  на муки вечные. А платой – кровь да жизни чужие, жертвенные. Разве цена?
Вот только убиенные, как после сказалось, просто так жизни свои не отдали, хорошенько прокляв колдуна.
И свершившаяся месть облегчения не принесла, только прежней тоске проторив дорогу. Знал Диего, что нельзя душу Бьянки обратно призвать. До смерти такая магия его выпьет. Только от того разве легче?
Когда кровь руки замарала, да на плечи давит, кошмарами являясь долгими, глухими ночами в пустом доме странного города. Нет, не желала преисподняя отпускать приглянувшегося не тёмного уже – чёрного мага, ой, как не желала, на грань между смертью и жизнью утягивая, пламя адское грешнику готовя пожарче.
Да Судьба - девчонка шаловливая, карты спутала, нити завязала, как хотела. И встретил Диего в кабаке подвернувшемся странного бармена – Фаустом назвавшегося - в ночную пору. Сам того не желая, заговорил собеседника до предрассветных сумерек, и тогда только осознал, что с ночного народа представителем беседу ведёт. И смутную вину чувствуя с пробуждающимся интересом пополам, предложил Фаусту убежище в своём доме. Где не преминул  раздразнить, как оказалось, вампира чуть ли не до убийства любопытного смертного, домогательствами не побрезговавшего. К счастью, совесть и моральные принципы оказались Фаусту де Грассии на удивление не чужды. Д‘Альве мало того, что в живых остался, так ещё и безнаказанно принялся использовать вампира в качестве временной няньки. Это после уже, когда смертный чуть оклемался, отварчиков поглотал, принялся разводить споры о том, кто виноват, и допытываться, кого ему гость напоминает, случилось письмо с просьбой об оказании услуг некроманта. Из театра вампиров, от некого Эриха де Грассии.
Воспылавший любопытством и подметивший не случайную схожесть фамилий Диего попытался растормошить гостя на признание, но в кои-то веки ему дали по любопытному носу, отказываясь верить в очевидное.
Испанец не пожелал сдаваться, решив взять своё не мытьём, так катаньем, терпеливо и настойчиво выводя на чистую воду Фауста и желая узнать всё о своём занимательном и таинственном знакомом.
Только времени ему не дали. Как водится, в самый неподходящий момент, мимо проходил некий Ловец, на Фауста кто-то наложил проклятие, да и сам Диего чистой аурой похвастаться не мог. Даром что до встречи с вампиром имел неприятную стычку с конкурентом. Кто же знал, что у конкурента имеется ученик, который, найдя учителя бездыханным, проклянёт убийцу?
Так что утянуло этих двоих в другой мир, аккурат посреди городской улицы выкинув, как чересчур шумную детвору на воздух проветриться выставляют. Чуть шатающийся Диего, поддерживаемый ошарашенным вампиром, мигом оказались в кольце на редкость добродушно настроенных.. Да-да, храмовников, занятых ночным патрулированием. Кто-то, не смущаясь, громко доложил, что из этих двоих один вампир, другой – чёрный маг, и шестерёнки общественного порядка завращались, в сторону допроса. Будь Диего в лучшей форме, а вампир в лучшем состоянии ума, и всё могло бы кончиться худо.  На вопрос, отчего же маг без эмблемы гильдии, испанец наивно поинтересовался, что за гильдия (как только оправился от осознания, что стражи закона не собирались – пока – тащить найденного мага до ближайшей кучи хвороста), и оказался прав. Тут уж храмовники осознали, что на них очередной «улов» свалился, и Диего оставалось только тихо приводить в чувство Фауста и, связав в единое целое случайно оброненные фразы служак, делать вид, что помнит куда меньше, чем на самом деле.
Колдун вообще дольно быстро свыкся с мыслью о другом мире, чего не сказать о его спутнике.  Так что пришлось Д’Альве брать всё в свои руки и устраивать их жизнь. К счастью,  Храм занимался и адаптацией «переселенцев» в том числе. Удалось подобрать заработок испанцу – его свели с ангелом, Араши, что держала аптеку, а там уж Диего не растерялся. Сбагрив имеющиеся в наличие ценности – украшения и некоторое количество золота, удалось снять жильё (а ещё есть такое понятие как маленькая, но полезная дотация от Храма, «подъёмные», надо только знать, где  - и главное, кого - достать), а после, проверив действенность семейных рецептов, даже заработать деньги на обучение магии в Гильдии. И подлечить ногу, избавившись от хромоты. Не говоря уже о том, что вышедший из шокового состоянии Фауст внёс свою лепту в зарабатывание денег. Вот что значит, навык – не пропьёшь. Диего только хмыкнул, поняв, чем именно занимается его товарищ по несчастью, и честно порадовался, что какие-то соображения мешают вампиру покинуть назойливого, шумного и любопытного смертного. Так и живут два будущих некроманта. Учатся, воруют, лечат и периодически влезают в неприятности.

12. Способности физические/магические.
Обыкновенные навыки вроде считать-писать-читать-кушать-вилкой-танцеватьменуэт-кататьсяналошадках-разводитьогонь-топитьпечь и прочая.
Бретёр отменный, шпага - первая среди его женщин, и ею он владеет весьма хорошо, с истинно-благородной щедростью даря врагам неудобство схватки с противником-левшой. Неплох в поножовщине, как национальном виде спорта, ну, а в рукопашной возьмёт скорее точностью удара, нежели силой. Не благородно это - морды бить, но иногда случается. Плавать умеет, но не любит, ибо вода, предательница, плохо держит и норовит на дно утащить, к любвеобильным русалкам. Что же касается магической составляющей, тут дело хуже. Вроде бы и талант есть, и сила, и даже разумение. Но знания отрывочны и хаотичны, и с трудом наводятся мосты между ними. «Самородок», а что вы хотите, из династии «самородков». Большей частью знание, и большей частью теоретическое -  демонологии (как человек умный, с призывом Высших не баловался Диего, ибо пока средства обуздать призываемого не подобрал), нежели непосредственно некромантии. Кусок там, кусок тут, да вольные размышления из логики вещей - касательно последней науки. Учиться и учиться ещё, потенциал раскрывать, что буйным цветом цветёт из-под кожи аж до зуда рвётся, даром что силу ещё в нежном отроческом возрасте держать в себе научили. Исследует человеческую анатомию, да тихо-мирно балуется аптекарским ремеслом, по рецептам специфическим, семейным, даром что не алхимическим.

13. Профессия/род деятельности.
Ученик гильдии   . Травник-аптекарь.

14. Пробный пост.

Атака… Атака застала его врасплох. Он уже отринул подобный вариант развития событий как наименее вероятный. А вот поди ж ты… Вампир снова его удивил. Похоже, он только этим и занимался – удивлял Диего.
Развлечение, говоришь? Вряд ли. Когда развлекаются, не шепчут сорванным голосом, не скалят угрожающе клыки и не шипят на предмет развлечения, с отчаянием в глазах ища пути к отступлению.
Пути, которых нет.
- Шах и… мат? … Я всё-таки… обыграл… – выдохнул Диего.
Больно не было. Разве что – в самые первый момент, когда клыки пронзили кожу и тянущая, острая боль кольнула в шее и разбежалась щупальцами по сосудам, кажется, доставая до сердца.
Ставки сделаны, господа… Красная девять.
Ноль.
Вы не выиграли, не проиграли.
Вернее, не так.
Вы выиграли, но проиграли. Вам уже не нужен ваш приз. Он потерял смысл и значение. Выиграв, вы очутились в долгах, умудрившись даже не остаться при своих.
Рулетка – русская рулетка – такая непростая шутка...
Иногда следует и вправду бояться своих желаний. Они имеют свойство сбываться невовремя.
Энергия, бьющая ключом, покинула его, принеся резкое, противно-липкое и отвратительно вязнущее бессилие, от которого подкашивались ноги, а голова, страшно тяжёлая голова бессильно клонилась на плечо вампиру, неожиданно решившего свои проблемы таким вот способом.
Сердце заходилось, судорожно содрогаясь, молотя в грудную клетку, с паузами, замирая, срываясь, пропуская удары и пробивая с неистовой силой.
Оно не понимало, куда исчезает та кровь, что оно с таким трудом привычно посылает по сосудам.
В голове поселился звон, тихо, серебряно звеня колокольчиком – или оглушающе, разрывая барабанные перепонки набатом, иногда – тревожным, отчаянным, перезвоном церковных колоколов, от какого, кажется, сотрясается воздух и стены…
- Это – конец? – тихо осведомился он, опираясь плечом на стенку – ноги почти не держали его, дыхание, кажется, было ещё более рваным, чем стук сердца, мелким, неглубоким и частым-частым, как будто что-то не давало проникнуть воздуху в лёгкие, упрямо обрывая вдох с губ – обратно, на выдох, выталкивая прочь.
- По крайней мере… не самый… банальный.
Мелькнуло удивление самому себе.
Неужели это его волновало?
Как много мы иногда узнаём о себе совершенно случайно.
Видимо, волновало. Похоже, не хотелось однажды умереть в собственной постели от дряхлости. Или болезни. Как не хотелось умирать вообще. Предполагая, что ждёт на том свете такого грешника, как он.
Проблема была в том, что и жить не хотелось тоже.
Серо. Скучно.
Он видел слишком много, чтобы уметь удивляться.
Слишком мало, чтобы научиться этому снова.
Слишком много, чтобы чувствовать видеть краски в полной мере – не как игру серого на чёрном.
Слишком мало, чтобы вспомнить, что есть и другие цвета.
А когда появился этот – смешение пурпура, красного и серебра – где-то на границе зрения и чувств, и цвет, который он до сих пор не понял – тёмный – синий? карий? серый? – глаз, чьё выражение скрыто улыбкой? – когда появился цвет, кто-то решил, что ему пора умереть. И игра в кошки-мышки с собственными чувствами обернулась в салки со смертью. От которой, как известно, никто не убежит.
- Жаль… Слишком… быстро.
Его клонило в сон. Неумолимо клонило в сон. И было обидно.
Было очень обидно, по-детски, совершенно по-детски – когда захотелось жить, он добился того, чтобы его убили.
Тот, кого…
Впрочем, это не важно.
Уже ничто не важно.
Даже то, что в двадцать пять лет стать жертвой вампира и собственного авантюризма – глупо и недостойно.
Важно только то, что его сейчас не будет. Просто не будет. Совсем.
И это очень страшно.

15. Связь с вами.

Администрация знает.

16. Как часто предполагаете появляться на форуме?
Регулярно - скорее к концу января. Сейчас же раз в три дня.

17. Ознакомились с правилами и реалиями мира?
Определённо.

18. Имеете ли опыт административной или модераторской работы на игровом литературном форуме?

Не был, не жил, не привлекался, и слава богу.

- И снова славный город Ле Лит выступает в качестве трамплина в мир семи здешних богов, - усмехнулся Асмодей, постукивая кисточкой хвоста по копыту. Если бы демон по природе своей был склонен проявлять благодарность хоть как-нибудь, возможно, даже сказал бы спасибо уголку вселенной, где бывать ему за свою бессмертную жизнь не довелось. Но чего нет, того нет, поэтому изучение свитка продолжалось без отвлечения на благодарственные речи.
- Коротка жизнь смертных, а поди ж ты, сколько успевают сделать, прочувствовать, поменяться сами и мир поменять. Даже удивительно порой, право слово. Всего чуть больше четверти века, а много повидать довелось уже. Впрочем, с вашим умом и хваткой вы нигде не пропадете, господин Д'Альве, в этом сомнений нет.) Добро пожаловать в мир Ловчего Семиликого бога, и пусть он станет для вас домом.)
Асмодей.

Пока демон рассуждал о превратностях судеб, сплетенных воедино двух миров, Кристиан осторожно притянул лапкой свиток, погрузившись в его чтение. Дождавшись окончания словоизлияний Асмодея - все таки прерывать демона не только не культурно, но и опасно для собственной шкурки (до подобия шашлыка вряд ли изжарит, но шерсть подпалит как нечего делать), котенок вздохнул.
- Мда... Не Фауст я и даже не брюнет, что ж за жизнь то такая?) - в уголках голубых глаз плясали лукавые чертенята, но котик и на этом не остановился. - Все вы хорошо рассказали, Диего, только вот забыли упомянуть романтичность натуры. Или это тайна, случайно озвученная мною вслух?) Тогда прошу прощения... Что ж... Подписываюсь под каждым словом Асмодея - добро пожаловать. И надеюсь, что ваше внезапное перемещение в мир Семиликого не разлучит души, чью связь вы так трепетно поддерживаете. Удачи на новых землях, маг)
Кристиан Нуар.

Птица, из огня живого сотканная, прошлась по свитку. Остались за ней на бумаге следы-буквы, в имя складывающиеся. Но не именование богов, как повелось в этом мире, а иное: "Бьянка". Посмотрел Феникс на гостя, голову на бок склонив, поразмыслил. Да и взмахнул крылами. Присыпал песком времени имя из прошлого. Вспыхнули буквы огнем, завихрился песок маленьким смерчем. Взвился над ним Феникс, обронил перо свое на свиток. В раз утихли и огонь, и ветер, а перо лика божественного вывело буквы Печати.

Отредактировано Диего Д'Альве (31-12-2009 00:14:30)