Своеобразное стихотворение в прозе... Как мне видится, во всяком случае. Написано давно, но с тех пор (что бывает очень редко) горячо любимо автором)
Прощение
Дружба Пегаса… Как ее заслужить? Сделать это – цель всей моей жизни. Некоторые думают, что Пегасов не существует, но это ложь. Я видел их.
Кто-то назовет меня сумасшедшим… и будет не прав. Я – потомственный сумасшедший. А, следовательно, нормальный человек. Ибо какой сумасшедший признается в своем безумии? Наоборот, когда человек кричит о том, что он нормален, его как раз и упрятывают – подальше от любопытствующих глаз, и ставят клеймо – безумец. А безумец на самом деле – мечтатель. Если точнее, сновидец. Ибо осуществляются не только добрые и светлые сны. Ибо существуют ночные кошмары. Ибо мечты наши – недостижимое будущее, а сны наши - реальность. Мой сон – это Пегас.
Вот он! Парит в облаках, над бескрайними заливными лугами! над высокими неприступными горами! над темными дремучими лесами!.. А вот я – «рожденный ползать». Хотя бы сердце и стремилось к нему, в глубокое синее небо, наряженное по случаю праздника в белые, а не траурные перья, не подняться телу без крыльев. Ему суждено только падать…
Каждую ночь я падаю в бесконечность. Там, за пределами сна, нет надоевших оков опостылевшей плоти. Есть только я – и он – и наша вечность… Вечная юность души… И я вижу его, и не смею подняться, ибо я не достоин его.
Что случится с пегасами в будущем? Будут ли верить в них так же, как я? Трудно сказать. Еще сложнее – предвидеть. Мир распадается на части. Каждый верит только тому, кому он хочет верить: меньше всего – Богу, больше всего – собственной самонадеянности. А я верю Пегасу. Потому что Пегас – живое воплощение всего самого лучшего, что есть в нас самих. Он добр, он смел, он силен. Силён своей добротой. Смел своим бескорыстным сердцем. … И слаб. В слабости своей, он оградил себя от всего злого, уродливого, недостойного; но зла ведь от этого не становится меньше. Оно разлетается по свету, рдея красными каплями крови его матери. Оно проникает под землю с холодными водами океана. Оно, подобно великану, топчет людские судьбы, не замечая людей. И над всем этим – легкокрылый пегас. Он не хочет сражаться ни с братом, ни с матерью. И убийце матери его – мне! – помогать он не будет. Только посмотрит издалека: кто – кого.
Прости меня, Пегас! Я, потомок Персея, прошу у тебя прощения! Силой своей души, прости меня! Силой своего сердца, прости меня! Силой своего духа, прости меня!..
Карандаш выпал из усталой руки. Лампа мигнула и погасла. Над столом, уронив голову на чистый лист бумаги, склонился человек. От окна потянуло холодом. Легкая зыбь прошла по небу. Звезды таинственно подмигнули друг другу. Человек неловко шевельнулся и приподнял голову. От стены отделилась черная тень и, глухо постукивая по полу, подошла к нему.
Некоторое время они смотрели друг на друга: человек и пегас, пегас и человек. Не в силах поверить в увиденное, рука тянулась к крутой, чуть изогнутой шее, тускло поблескивающей в скудном свете луны. Пальцы зарывались в мягкую шерсть, тонули в шелковистой гриве, гладили прекрасные черные крылья. Пегасу нравилось. Его могучее тело подрагивало от легких прикосновений. Он тянулся навстречу, и глаза его наполнялись светом луны.
- Ты пришел! Ты пришел… Ты… простил меня?..
- Я пришел потому, что ты ЕДИНСТВЕННЫЙ попросил у меня прощения.
